Тема гнева дает нам уникальную возможность глубже погрузиться в ННО. Со всей очевидностью обнажая многие аспекты этого процесса, проявление гнева наглядно демонстрирует разницу между ННО и другими формами коммуникации.
Причинение боли — всего лишь внешнее проявление.
Я предполагаю, что побои, порицание, причинение боли — физической или эмоциональной — являются внешними проявлениями того, что происходит в нас, когда мы злимся. Если мы очень разгневаны, понадобится намного более мощный способ для полного выражения своих чувств.
Осознание этого приносит облегчение многим группам, с которыми я работаю и которые, испытывая притеснение и дискриминацию, хотят стать сильнее, чтобы добиться перемен. Таким группам некомфортно, когда они слышат о «ненасильственном» или «сочувственном» общении, потому что слишком часто им приходилось душить в себе гнев, успокаиваться и мириться с существующим порядком вещей. Они опасаются стратегий, которые трактуют их гнев как нежелательное качество, от которого нужно избавиться. Однако описываемый процесс призывает не игнорировать, подавлять или сдерживать гнев, а выражать саму суть нашего гнева всецело и полностью.
Отделение стимула от причины
В ННО первый шаг для полного выражения гнева — избавить другого человека от какой бы то ни было ответственности за наш гнев. Мы избавляемся от таких мыслей, как «он разозлил меня своим поступком». Такое мышление побуждает нас выражать гнев поверхностно, осуждая или наказывая другого человека.
Мы никогда не злимся из-за слов или действий других.
Ранее мы видели, что поведение других может быть стимулом, но не причиной нашего поведения. Мы никогда не злимся из-за чужих поступков. Мы можем опознать в поведении другого человека стимул, но важно провести ясное различие между стимулом и причиной.
Я хотел бы проиллюстрировать это различие на примере своей работы в шведской тюрьме. Мои обязанности заключались в том, чтобы показать некоторым агрессивно ведущим себя заключенным, как полностью проявить свой гнев, не убивая, не избивая и не насилуя других.
Во время одного из упражнений участникам предлагалось определить стимул своего гнева, и один из заключенных написал: «Три месяца назад я обратился к администрации тюрьмы с просьбой, и мне до сих пор не ответили». Его высказывание было явным наблюдением, описывающим стимул — действия других. Затем я попросил его назвать причину гнева: «Что именно вызвало ваш гнев?»
«Я же объяснил! — воскликнул он. — Я разозлился, потому что на мое обращение не ответили!» Ставя знак равенства между стимулом и причиной, он ввел себя в заблуждение и заставил думать, будто его рассердило поведение администрации. Эта привычка легко приобретается в культуре, которая использует чувство вины для установления контроля над людьми. В таких культурах становится важно внушить нам, будто можно заставить других чувствовать себя тем или иным образом.
Когда чувство вины является манипулятивной и принудительной тактикой, происходит подмена причины стимулом. Например, детям, которым говорят «маме с папой плохо, когда ты получаешь низкие оценки в школе», внушают, что родители страдают по причине их поведения.
Если хотите мотивировать других чувством вины, поменяйте местами стимул и причину.
Такая же динамика наблюдается у людей в близких отношениях: «Я очень расстроен тем, что ты не пришел на мой день рождения». Наш обычный язык упрощает использование этой тактики, направленной на внушение вины.
Мы говорим: «Ты бесишь меня», «Твои поступки делают мне больно», «Мне грустно из-за этого поступка». Мы используем наш язык самыми разнообразными способами, внушая себе, что наши чувства вызваны действиями других. Первый шаг в процессе полного выражения гнева — осознать, что поступки других никогда не являются причиной наших чувств.
Причина гнева в нашем мышлении — в осуждающих и обвиняющих мыслях.
Так в чем же причина гнева? В главе 5 мы обсуждали четыре варианта реакции на слова или действия, которые нам не нравятся. Гнев возникает при выборе второго варианта: когда мы злимся, то ищем виноватых — мы берем на себя роль Бога, осуждая или обвиняя другого человека, думая о том, что он неправ или заслуживает наказания. Я предполагаю, что причина гнева в этом. Даже если мы сами этого не осознаем, причина гнева — в нашем мышлении.
Описанный в главе 5 третий вариант реакции — это направить свет своей осознанности на наши собственные чувства и потребности. Вместо того чтобы замкнуться в своих мыслях и анализировать неправоту других, мы выбираем контакт с жизнью внутри себя. Эта жизненная энергия лучше всего ощущается, когда мы сосредоточены на том, в чем нуждаемся в данный момент.
Например, если кто-то опоздал на встречу и у нас есть потребность удостовериться в своей важности для этого человека, мы можем почувствовать себя задетыми. Если наша потребность — с пользой провести время, мы можем почувствовать раздражение. А вот если мы испытывали потребность побыть в тишине наедине с собой, то можем ощутить чувство благодарности за это опоздание. Следовательно, наши чувства вызваны не поведением другого человека, а нашей собственной потребностью. Осознавая свою потребность — будь то потребность убедиться в своей значимости, с пользой провести время или побыть наедине с собой, — мы вступаем в контакт со своей жизненной энергией. Мы можем испытывать сильные чувства, но они не будут гневом. Гнев — это результат мышления, отчуждающего от жизни и оторванного от наших потребностей. Он указывает на то, что мы застряли в своих мыслях, анализируя и осуждая других, вместо того чтобы сосредоточиться на том, какие из наших потребностей не получают удовлетворения.
Кроме третьего варианта — сосредоточиться на собственных потребностях и чувствах, — у нас также есть вариант направить свет своей осознанности
